Площадь как обычно была заполнена людьми...
Мусор... Скука...
Глеб шёл неспешно и ровно, не привлекая лишнего внимания. В руке его мерно покачивалась трость, а глаза скользили по серым лицам, которые сливались в одно пятно.
Внезапный толчок в спину и сзади звон разбитого фарфора. Глеб обернулся, скрипя каблуками зимных ботинок по утоптанному снегу и кинул пустой взгляд на упавшего мальчишку. Тот потерянно смотрел на белые осколки, отличавшиеся чистотой от затоптаного снега площади и милчал. Внезапно сзади на него крикнули:
-Максим! Ну, ты как обычно! Растяпа!
Полная женщина, перекатываясь, словно колобок в своей мутоновой шубе противного тёмно-серого цвета. Мальчик не поднялся, а закрыл голову руками. Люди обходили эпицентр соры по кругу, диаметром метров в 20. А женщина, заметив непроизвольное движение мальчика, сказала так ласково и нежно:
-Ну что ты, Максик... Вставай давай. Мама не будет ругаться. Мы купим ещё сервиз твоей Машеньке. Магазинов же много!
Слушать как-то сразу перехотелось. Сморщившись, Глеб повернулся и последовал дальше. Но в сумке, перекинутой через плечо что-то остервенело завибрировало. Оглянувшись вокруг Глеб достал зудильник, не особо беспокоясь о том, что подумают лапухойды и посмотрел на блюдечко, на котором отразилось лицо Гробыни.
-Слушаю.
-Ой Глебушка привет! Какое невероятное совпадение, что мой зудильник набрал твой номер... Какой ты милашка на белом фоне, прямо умираю! А мы тут тебя ждём, Твоя Танька тут тоже. Ещё Гунечка ждёт не дождётся... У нас Новый Год!
-Что требуется от меня, Гробыня?
С явным пренебрежением спросил Глеб, не имея особого желания разговаривать. Тем более с бывшими однокашниками.
-Ты приедешь?
Глеб, ничего не сказал и сбросил зудильник. Решение было принято до произнесённой фразы. Прошагав через всю площадь, Бейбарсов скрылся от глаз лапухойдов и телепортировал.