Кое-как добравшись до чёртовой двери в завалах снега, Гробыня коленом постучала в дверь. Блин, а кости-то и правда звук хорошо так дают... надеюсь, он не пошутил, когда ляпнул, что направляется в сторожку Древнира... Раздался оглушительный чих, и Склепова в очередной раз подумала, что она здесь делает. И как собирается отнимать чемоданы. Это же мега непроницаемый Бейстаканчиков!.. Дверь никто не открывал. Тогда Гробыня на свой страх и риск постучала ещё раз, но не особо удачно, так что дверь проломилась и Склеп упала внутрь. Вместе с дверью, а сверху присыпанная снегом.
- АПЧХИ!
Снег лез в лицо, под платье, а про волосы и говорить нечего. От чиха некоторая его часть взметнулась в воздух и закружилась в красивом вальсе. Глюки-глюкки... Йа маленький псих...
Холодно.

- Своим Гломовым будешь закрывать вход, раз дверь выломала...
Первая приветственная фраза. Отлично.
- Перебьёшься-обойдёшься. - откопав кусок своего лица, где должен быть рот, Гробыня умудрилась показать Глебу язык, а затем снова попыталась откопаться полностью, но лишь скатилась с двери на пол и снова была присыпана снегом. - Давай ещё заставь меня ждать, пока снег на мне растает, чтобы я встала, - пробурчала Гробыня, вертясь по максимуму. - АПЧХИ! Ты бы хоть печку не загораживал!
Лежать начало надоедать.
- Чёрт подери, да откопай ты бедную девушку в конце концов! Мне же холодно!
Хотела же не просить его ни о чём... хотя бы ни о чём, кроме возвращения горы шмоток в Тибидохс...
- Бей! Лошад! Кин!

- Уф, ну неужели додумался, - Гробыня с облегчением заметила, что в комнате стало гораздо теплее, чем раньше. Она хотела было чихнуть, но в процессе передумала. Склеп не сразу заметила, что Бейсусликов всё ещё, так сказать, "держит" её за талию. А напоминало это нечто другое. Держат - это когда за руку, боязливо, неуверенно. Насколько девушка знала особенности людских отношений, Догоняйгепардов очень даже делал что-то совсем другое. И, честно говоря, это слишком было похоже на объятия.
- Э... - протянула Гробыня, не зная, как реагировать. Либо это подкол, либо он её сейчас врежет головой в стенку. А очень даже цепко, гад... - Спасибо, конечно, за догадливость, но меня - ПЧХИ! - уже можно... отпустить, мущына.
Чёрт, скорее бы оказаться от него в другом конце комнате и выторговать свои вещи. И смыться в Тибидохс, примерять что-нибудь на новогодний бал. И всё же... Гроб невесомо коснулась носа, то ли потерев его, то ли почесав.

- Вещи не верну... Можешь даже не просить.
Гробыня надулась и придвинулась к печке, погреть руки. Присела на пол в позу лотоса. Может, шпилькой его убить?.. Склепова взъерошила немного влажные волосы, снег с которых не до конца испарился. Какого чёрта терять здесь время, если давно пора собирать сплетни Тибидохса? Кстати.
- Бейягуаров, ты там что-то мямлил про то, что про извращенцев слышал, - хитро прищурилась Склепова в сторону некромага. - И много знаешь?
Нет, если сейчас упомянуть про вещи, то она точно его убьёт шпилькой. Несомненно, о надменный хорёк... Надеюсь, он не умеет читать мысли... хотя, пусть читает, сволочь! Взгляд Гробыни остановился на щеке Глеба. Ха, странно, что Валялкин и его живность так резво кинулись её защищать. Нет, очень везуче. Интересно, некромагам тоже больно?.. Чтоб ему было побольнее.

Гробыня слушала болтовню Бебарсова на уровне "бла-бла-бла некромагическая чепуха". Про то, что дедок Чумы был одим из этой банды она чудесным образом догадывалась. А ещё об этом говорил Веня Вий.
- Педофилка.
На этом месте Склепова неудержимо хохотнула. Хоть что-то новое из жизни Кушайкурочкина подвернулось.
- А что тебе известно, Склепова?
- Ну всё, о чём говорили в новостях, но, в принципе, ничего нового. Я разведчик... - с заговорческим видом поведала ведьма.
Эх, тупая тема...
- Барсик, - позвала Гробыня, смотря на огонь. Она пыталась сформулировать какую-то мысль, но пока немного тормозила. И нет. Не шмотки.

- Эх. - не услышав ответа и понимая, что уже лишняя, Гробыня вздохнула, но потом откинулась назад и развалилась на полу. Барсов был уже потерян, как информатор. Вещи от возвращать не хотел. Чёрт, а в Тибидохсе холодно... одевать Танькины шмотки? Фээ...
- Щека болит? - мда, не хотела задавать этот вопрос. Силы препираться исчезли вместе с выбитой дверью. Общаться было лень и Гробыня просто щурилась, как сытый кот. Глаза чуть слипались от тепла. - А у Гробынюшки, между прочим, средство было от ожогов... в чемоданах... С антисептическим кремом...
Несмотря на равнодушие Бейкроликов выглядел так, что его хотелось пожалеть. Ох уж этот прилив эмоций ко сну... Гробыня встала и подошла к стулу, который Глеб оседлал и внимательно уставилась в его тёмные глаза, читая. Читая эмоции, которых не было. Усталось. И опять что-то, делающее его немного несчастным. Странно.

- Не болит.
Гробыня кивнула. Не будь он Бейбарсов, я бы решила, что он врёт. Встреча взглядов... нет, даже ей его не прочитать... такой...
Вихрь хорошенько стукнул в дверь.
Такой непроницаемый...
Бах в окно.
Тёмный...
Снова в дверь, так, что не хотелось оглядываться.
Сорвижопа, сказал как-то Ягун. Или это была я... Барсов совершенно спокойный, но смелый и решительный. Правда...
Почувствовать, как мир расплывается перед глазами и становится жарко, слишком. Саднит в горле и появляется насморк.
Приехали...
Нет, только не заболевать. Кажется, именно тогда, когда Гробыня определилась с целью. Заставить его. Заставить его что-то почувствовать. Любой ценой. Чтобы он понял, что не только у него есть власть...
Гробыня наклонилась ко Глебу так, что их лбы почти соприкасались. Он наверняка холодный, а если нет, то прохладный и спокойный... Просто приблизиться ещё немного и коснуться его губ, зная, что он тоже не застрахован от болезни.
И обязательно заразится.
А потом заставить его лечь вместе с ней в медпункт.
Пока Глеб был чем-то слегка отвлечён и, скорее всего, не ожидал нападения, Гробыня осуществила свой план. Она наклонилась ещё немного и поцеловала Глеба.

Почувствовав ответ на свой поцелуй, Гробыня слегка улыбнулась и обвила рукой шею Бейбарсова. Между ними здоровой преградой оказался стул. Жарко, жарко, а ещё такое впечатление, что сошла с ума. Целует Глеба. Не просто целует... ей нравится его целовать.
В своей жизни Склепова много с кем целовалась. С половиной своего города, с половиной Тибидохса. Даже Жикин, пожалуй, проигрывал Бейбарсову... Обжигающий, словно огонь, даже сейчас. Как клеймо. Некромаг.
За спиной раздался звон разбитого стекла. Сжавшись в комок в ожидании осколков, Гробыня вздрогнула. Ничего не произошло.
Ах да, тросточка, тросточка...
Этот поцелуй словно длился вечность... Мир постепенно терял краски. Всё плыло, а температура зашла за предел. Гробыня оторвалась от Глеба и поняла, что в глазах темнеет. Позоор... Опустившись на колени, последним, что она увидела, был яркий огонь и что-то белое за спиной. И чувствуя ветер.
- Верни... чемоданы... - из последних сил бросила она, поднимая глаза и улыбаясь.
Всё погрузилось в темноту и Гробыня потеряла сознание.

Гробыня приоткрыла тот глаз, который хитрый и уставилась на Бейбарсова снизу вверх. Лоб жгло, но уже чуть меньше, горло болело только если глотать. Жить можно.
Кажется, этой "кровати" здесь пару минут назад не было... Гробыня снова чихнула. - Лечишь меня, о виновник моей болезни?..
Действительно. Именно он меня валял в снегу, отобрал тёплую одежду, и вообще гад. Да-да, настоящий гад. Но ярости особо не чувствовалось, а чувствовалась маленькая победа. Бейбарсов лечит Склепову, ну надо же... Хахах.
- Слушай, Барсов, я ведь не про твою щёку спросить хотела. Я хотела спросить, с какой это такой милости ты оторвал свой зад и телепортировал в Тибидохс... врядли чтобы поиздеваться на до мной, украв гору чемоданов, - хохотнула Склепова, на самом деле серьезная. Ещё этот странный поцелуй... да, она была затейником... но он ведь отвечал...
Пусть он почувствует её месть, когда будет спать на простыне в снегу хХ

- Знаешь, Склепова. Мне как-то не очень хочется тратить силы на то, чтобы дотащить тебя до магпункта.
Гробыня только фыркнула, зная, что он и не такое может. Но промолчала. Толк с ним разговаривать вообще?.. Трата времени.
- И тебя не должно волновать, зачем я приехал в Тибидохс. Скорее, будь я светлым, то ты даже дождалась бы спасибо за то, что позвала меня. Теперь я на официальных основаниях нахожусь здесь.
- Не сомневаюсь, лапа... - рассеянно откликнулась Склепова, больше заинтересованная его спиной. Вроде некромаг, вроде непроницаемый, но его выдавал сам его вид. Порой это было так. Даже не увидев его усмешки, и зная, что её нет на лице, она знала, что про себя Толкайкоробкин и Воровайчемоданов очень даже ухмыляется. Доволен, тварь...
Гробыня взглянула на всё ещё разбитое окно. Между ними что-то было, это точно. И это что-то было странным. Склепова чихнула, понимая, что хочет сделать вид, что ничего не было. Совсем. Спрыгнув с кровати она направилась ко вновь приделанной двери.
- Ладно Разбивай-оконнов, наслаждайся моментом. Я ухожу, ты доволен? Ты же этого добивался?
Совсем не в духе Гробулии. В духе пятилетней Анечки, но совсем не взрослой девочки. Почему рядом с ним в последнее время начинаешь себя чувствовать малявкой?
- Не буду больше обременять тебя своим обществом...
Дверь, как назло, заело. Надо было брать с собой Гуню... Плохой день. Плохой.

- Давай быстрее, Склепова.
Ох, чёрт, заткнись, заткнись, только не выводи меня из себя...
Гробыня резко обернулась на этого чёртового придурка и поняла, что от него словно исходят магические волны. Просто магический артефакт магии вуду, а не человек. А может, и действительно не человек... Странно...
Подойди...
Голос словно прозвучал в голове, и Склепова сама не поняла, как, медленно шагая, оказалась прямо перед Глебом. Завороженная. Не думающая, её это мысли, или это магия, которую она перерыла, пытаясь охмурить Гурия Пуппера... Зачем Бейбарсову это...?
Приблизиться, не осознавая своих действий, не чувствуя воли...
Совсем не в духе Гробыни...
Ненавидеть его и хотеть порвать на мелкие куски. Его презрение. И в тоже время не двигаться с места, завороженно глядя в его глаза. Нет, это вовсе не обычно.
- Что... ты... - тихо прозвучал голос Склеповой, не нарушая ту атмосферу, что царила вокруг. Наркотик. Чёртова головная боль, да, именно так его можно назвать...

Поцелуй был словно чем-то ожидаемым, уже второй раз за день. Возможно, второй раз за час. Возможно, не в последний раз. Мысли, чувства, всё слилось в однородную массу...
Я не люблю его.
Точно, и никогда Гробыня Склепова не любила одиноких гордых некромагов. Деньги, знаменитости, мир славы и признанности - вот что манило её в свои огромные лапы. Не Глеб. Нет. Но почему это так похоже на самоубеждение?.. О, чёрт.
Этот поцелуй был лучше. Крушитарелкин был почти нежным, почти мягким на этот раз, но это было что-то вроде ловушки. Гроб понимала это. Нельзя. Нельзя, нельзя, но он действительно потрясающ.
- Глупый, глупый, глупый... Глупая, глупая, глупая...
Что-то едва слышное, неуловимое, но его хватило. Слова было не разобрать, но они заставили девушку прийти в чувство. Склепова с силой отстранилась от Бейбарсова, и залепила ему пощёчину.
- Я тебе не разрешала, некромаг!
Она определённо звучала угрожающе и снова не была похожа на себя.
- Отпусти меня!
Сбежать, сбежать... подальше от него... как можно дальше... скорее бы его тёплые объятия разомкнулись.

Когда некромаг отпустил, стало легче. Вернулся воздух, чувство свободы и воля. Было проще перестать быть такой незначительной подальше от него. Это чувство... было мерзким.
Кажется, он снова провернул какую-то махинацию, но слишком быстро, чтобы его поймать. Рот и горло обожгло чем-то непонятным - и сладким, и горьким, и... Странным. Здесь всё было странным.
- Дверь открыта.
Ага, как же, уйдёт она. Наполовину открытую фасоном платья спину обожгло холодом и снегом. Склепова лениво сщурилась:
- Закрой дверь, солнце, холодно.
И как ни в чём не бывало отошла в другой конец комнаты.
Да, никто тут не станет меня искать... от Гроттерши не дождёшься, а Гунявий... стоп! Где Гуня?!
Гробыня чихнула и поняла, что потеряла Гуню. Умничка, девочка. Ладно, он толстокожий, не пропадёт - зароется где-нибудь в снег...
- Кушайананасов, какой тебе смысл в том, что ты заслал подальше мои чемоданы? - Гробыня уселась на деревянный стул и закинула ноги на стол, - Наверняка у тебя ну хоть на что-то можно их выменять? Шмотки моя страсть, - чистосердечно призналась она, телекинезом заставляя паука ползти по потолку. Если она будет вести эфир магвостей в школьных тряпках, то это будет как-то не особо. Не особо катит.
Стены начали расплываться, но на этот раз как-то по-другому, словно не от болезни. Наблюдать за этим было... приятно. А подгоняя паука вперёд Гробыня внезапно совершенно случайно разорвала его пополам.
Упс... будто я нетрезв... Взгляд мигом переместился на эту коварную тварь, которая могла смахинировать всё, что угодно. Но зачем?